Intervijas

“Кинокритики – мост между автором и зрителем”

Лайла Пакалниня, автор фильма "Заря" (Ausma), рассказала о культуре и о том, как ее вдохновил советский кинематограф.

21.12.2015

Лайла Пакалниня — о времени, людях и кинокритиках


18 ноября в рамках 19-го кинофестиваля “Темные ночи” состоялась премьера художественной киноленты Лайлы Пакалнини “Заря”, где она изобразила попытку переосмысления советского пропагандистского мифа о пионере-герое Павлике Морозове, который донес на своего отца-кулака и за это был отвергнут собственной семьей. Картина сосредоточена на подсознательных страданиях людей, живущих в мире выдуманных героев. Пакалниня рассказала о культуре и о том, как ее вдохновил советский кинематограф.


 

Какова цель кино? Есть ли у кино задачи?

Лайла Пакалниня: Для меня кино – искусство. Здесь нет рационального обоснования. Кино – не только авторское самовыражение. Искусство – то, что отличает нас от животных. Учить публику кино точно не должно, но оно может быть инструментом диктатуры – оружием пропаганды. А вообще, если что-то хочешь рассказать, то не нужно тратить время на кино. Садись и пиши историю на бумаге.

А что такое пропагандистское кино?

Нацистская Германия и СССР – два ярких полюса. Есть и развлекательная пропаганда, где сплетается массовое кино и хвалебная идеология. В таком промежутке живут Эйзенштейн и Вертов. Оба творили искусство, даже если не догадывались, что снимают пропаганду.

У Вас есть любимые фильмы и есть ли в мировом кино режиссеры, кого могли бы назвать единомышленниками?

“На последнем дыхании” Жан-Люка Годара, “Однажды в Америке” Серджио Леоне, “Летят журавли” Михаила Калатозова, “Догвиль” и “Меланхолия” Ларса фон Триера, “Парень встречает девушку” Леоса Каракса. Правда, боюсь называть Тарковского.

Почему?

Когда я училась во ВГИКе, все заливались разговорами о Тарковском. Моя студенческая жизнь проходила в довольно странное время. Поступила в 86-ом и закончила в 91-ом, поэтому тогда официально воспринимали Тарковского весьма неоднозначно. О нем было запрещено говорить, ибо Тарковский эмигрировал на Запад, а уже после смерти его творчество воскресили. Тем не менее, он хорош. А вот из современного мне симпатичен еще Тарантино и его недавняя работа “Бесславные ублюдки”.

А что в нем особенного?

Смотрите, историю можно показать по-разному. Тарантино играет с ней. В его руках очевидно, что это карикатурно-игривая история.

Как говорится, играй, да не заигрывайся.

Естественно, каждый автор ответственен за своих детей. В тарантиновском кино можно почувствовать эту игривость и насмешку, даже если она незаметна снаружи, ибо он умело манипулирует персонажами. И в фильме “Заря” я действую в подобной манере.

Скажите, почему перешли от документального кино к игровому?

В документальном кино вы вырабатываете композицию и выжидаете, что же произойдет – и всегда что-то происходит. Напротив, в художественном кино вы кропотливо выстраиваете композицию и саморучно создаете то, что должно произойти. И я не могу уверенно сказать, какой путь является наиболее захватывающим.

Что такое штамп, клише, шаблон? Человек садится завтракать, а после едет на работу – шаблон?

Шаблон – когда скучно.

Так можно сказать, что вся жизнь по определению скучна и однообразна?

Все далеко не так однозначно. Зачастую на экране скучнее, чем в жизни. В фильмах бывает отсутствуют мизансцена, звук, изображение. Просто поставить камеру и дать актерам банальные реплики – подход ленивый. Однако любая успешная активность упирается в желание. Я не знаю, есть ли в кино кризис, но сейчас сериалы визуально и сюжетно делают, как кинофильмы. Почему? Потому что знают, чего хотят добиться.


“Заря” – фильм про историю, отраженную в современности.

Если в Латвии и существовало кино, как искусство, то “Заря” – его возрождение. Если нет, то “Заря” – его рождение. “Заря” – Годар в оболочке немецкого экспрессионизма. Восхитительное черно-белое изображение, а вот в остальном автор уж больно долго нащупывает почву для внятного повествования. Итог: много суеты в бессюжетном, но атмосферном бардаке. “Заря” – это оригинальный, гордый артхаус с очередной критикой советов. Назидательные коммунисты рубят иконы, куда-то бегут с криками “Ура!”, а кругом руины, руины и еще раз руины. Правда, с этим уже можно свыкнуться.


 

В чем суть фильма “Заря”? О чем это кино?

Я хотела, чтобы название отражало и суть картины, и имя места, где развивается сюжет. В советское время одни колхозы называли по-советски пресно, а другие – по-советски поэтично. В данном случае “Заря” – предельно емкое название, где сочетаются суть времени, настроения людей, атмосфера повествования и авторская ирония.

А с чего начинался замысел?

Если уйти в исток создания фильма, то сперва я прочитала сценарий к утраченной картине Сергея Эйзенштейна “Бежин луг”1935 года. Еще будучи студенткой ВГИКа, я увлекалась творчеством Дзиги Вертова, хотя бы потому что он – документалист. А немного погодя заинтересовалась Эйзенштейном. Оба были первооткрывателями киноремесла. Они сидели и мудрили со всей честностью и преданностью. Сегодня кинематограф использует их язык. Потрясающе, правда?

Оживить незаконченную работу Эйзенштейна – претензионное дело.

Не то слово. Я и не мечтала снимать игровое кино, ведь училась на документалиста. Да и про Россию должны снимать русские, поэтому я решила рассказать про Латвию. Сюжет про Павлика Морозова – архетипического персонажа – тема актуальная и вчера, и сегодня, и, полагаю, завтра, поэтому, вдохновившись прочтенным, в 2012 году я этот сценарий переработала. Между тем, у меня не было желания указывать конкретный период, но все же одна подсказка в фильме есть, когда один из эпизодических персонажей упоминает Хрущева. Не знаю, намеренно это получилось или нет.

Тем не менее, просиходящее разворачивается в молодом СССР.

Да. “Заря” – история о людях при послевоенном социализме. Не о свободном, но и не о диктаторском строе.

Где снимали?

Съемки длились сорок дней, а обитали мы в Курземе: Талси, Тукумс и Лестене.

Работали в хронологическом порядке?

Нет, это крайне редкий подход. Мы начали с середины августа 2014 года и приоритетом стали экстерьеры, особенно эпизоды в полях, а то, глядишь, и снег пойдет.

Не особо люблю рамки, но под какой жанр можно подогнать “Зарю”?

Это сказка. Правда, при отправке на фестивали мы писали, что это драма. Хотя в “Заре” все гораздо сложнее.

Важную роль здесь играют взгляды – прямой контакт со зрителем. Почему так?

Желание мгновенно приблизить аудиторию к вымышленному происходящему. Обращение персонажей к публике дает ощущение отсутствия преграды между зрителем и сюжетом. Разбить так называемую “четвертую стену”, чтобы зритель превратился в прямого участника действа.

В таком случае почему фильм черно-белый?

Самый честный ответ – я его так видела. Скорее всего, черно-белый цвет – влияния добротного советского кинематографа. Я убеждена, что цветная палитра более субъективна и относительна. “Заря” предлагает зрителю пространство для личного воображения. По сути есть идеи, которые обладают черно-белыми тонами, а есть идеи, которые нуждаются в цветах. Можно происходящее так насытить пестрыми цветами, что черно-белая окраска станет эталоном реализма.

Не будет ли зритель буквально трактовать хмурый цвет фильма, как отражение того советского периода? Кругом тоска, все серое, пресное, безликое, а люди в картине верят в светлое, цветущее будущее. Получается неприкрытый, дико ядовитый сарказм.

По правде сказать, мы импровизировали с цветовой гаммой. Сперва думали сделать костюмы только двух цветов. Создать картину более формальной, контрастной. Однако я не хотела показывать хороших и плохих героев. В жизни нет таких противоположностей, так почему я должна показывать это в кино? От серости не убежишь. Не было желания утопать в рациональности.
В итоге, когда уже завершили монтаж, появилась мысль в окончательном черно-белом фильме проявить только красный цвет. В таком случае, в изображении были бы заметны красные советские флаги и пионерские галстуки. Выглядело стильно и эффектно, но композиционно не работало. Появление даже крохотной красной детали сбивало внимание и нарушало восприятие всей киноленты. Такую тему мы опустили, дабы избежать путаницы. Фильм отлично читается и без этой техники.

Создается впечатление, что в “Заре” все действующие лица – омраченные негодяи?

Получается так. Свет остается только в зрителе, который после просмотра обдумает увиденное и, надеюсь, осознает, что выход из мрака дышит в каждом отдельном человеке. “Заря” иллюстрирует превращение личности в стадо, где люди не думают критически и ведутся массами.

Ведомые идеологией власти и религии? Так сказать, два назидательных полюса.

Совершенно точно. Две сказки, в которые человек верит уже не одну сотню лет. Системы могут быть разрушены фактически, но в наших умах они до сих пор живы. В названиях нет особого смысла. Соус разный,а основа блюд очень похожа. В сюжете “Зари” одному герою (отцу) Бог позволяет убить сына, который его предал, а другие (коммунисты) заставляют равняться на одну социально-экономическую систему, не учитывая самобытность народов.

Получается какой-то Апокалипсис…

Увы. А когда было по-другому?

Уместно вспомнить финал картины, где показан конский навоз, а на фоне этого изображения звучит гимн Советской Латвии. Жесткая ирония, если не открытая сатира.

Не только навоз, но и куры, которые его клюют.

Куры – люди, а навоз – то самое блюдо? 

Да. Мы тут сидели и питались этим.

Внутри фильма ощутим полный хаос, а стиль, наоборот, плавный и продуманный. Так же и в музыке, где гармония переходит в кривой беспорядок.

В “Заре” мы использовали два источника музыки: архивные композиции и оригинальное сопровождение талантливого пианиста Вестарда Шимкуса, который впервые писал музыку для кино. Именно его музыка придает оценку действию. Музыкальная гармония местами ломается, показывая несовершенность строя. В эпизоде, где люди штурмуют церковь, можно было поставить советский марш, но сцена получилась бы либо эпичной, либо смешной. Композиции Шимкуса одновременно и комичны, и страшны. Фильм нуждался в нескольких слоях музыки, которые не тянут зрителя за руку, а именно судят происходящее.

Мне представляется “Заря” больше интеллектуальным, чем чувственным фильмом. Стилистически она приближается к картинам Дрейера, а тональность взята у Годара и Ханеке. Можно ли назвать Ваш фильм мизантропом или гуманистом?

Гармония недосягаема. Финал, где прибывший ревизор-коммунист читает лекцию о победах партии и при этом держит на руках мертвого мальчика, побуждает задуматься, что в этом колхозе творится что-то неладное. И дети, шагающие вокруг них – пародия на общественные митинги. Если и есть самый отрицательный персонаж, то им является тот самый ревизор в плаще и с шляпой, который только кажется добряком.
Вместе с тем, все зависит от зрителя. Я жонглирую формой и содержанием. Для меня “Заря” – невероятно эмоциональный фильм. Для людей с образованием в кино это представитель формализма. И порой кинокритики видят даже то, что я не задумывала показывать. Могу предположить, что в “Заре” отразилась вся суть человека.

В Вашей киноленте много изысканной операторской работы Войцеха Старона, поэтому драма уходит вглубь. Получается разрыв, где чрезмерная трагическая изобразительность и экспрессионистская эстетика создают неправдоподобность, тем самым снижая градус драмы.

Я не согласна, что, например, бег с ручной камерой прибавляет реализма. Тут правильнее будет сказать так – в отношении со зрителем мне серьезно помогают кинокритики. Возвращается их время, ведь они анализируют фильмы. Не нужно объяснять, что такое “Заря”. Крайне важно другое – рассказать публике о сути кино, как об искусном промысле. Меня не затрудняет поговорить о сюжете своей работы, но ведь зритель, особенно массовый, не знает об идее кинематографа.

Верно ли я Вас понимаю, что кинокритик – мост между автором и зрителем?

Вы правы. Отсутствие специальных печатных изданий о кино больно бьет по культуре восприятия любого фильма, потому что кинокритика – это вид образования и расширения кругозора. Я сомневаюсь, что пожилая публика интересуется подобным, но Ваша схема идеальна и, кажется, это утопия. Мост должен работать, но он со временем развалился, а сейчас его нужно решительно восстановить.

Почему критики ушли в прошлое?

Дело в востребованности и финансировании профессии. Кинокритик – учитель. Уверена, что кинокритики жизненно важны для индустрии и аудитории, будь то массовая или артхаусная. Кинокритика – прославление культуры. Если есть дыра между автором и зрителем, то будет дыра и в головах. Представьте на мгновение – человек идет в галерею, смотрит на картину Яниса Розенталса “Принцесса и обезьяна” и очевидно видит там только образы первого плана. Так делать можно, но не нужно. Живопись, кино, театр и музыка обладают многоплановостью, которую улавливают знатоки искусства.

Вернемся к “Заре”. У Вас есть любимая сцена?

Последний кадр с курами, но он не может быть любимым без всего предыдущего.

Вы уже можете сказать, чему Вас научил опыт работы над этой картиной? Были и остались ли какие-нибудь страхи?

Я стала больше доверять латышской массовке. Каждый актер становился частью громадного механизма. Я просыпалась и думала, будут ли они в нужный момент смеяться, кричать, плакать или валяться. В конце концов, фильм получился, как задумывался. Латыши ведь закрытые и скромные люди, поэтому с ними слишком тяжело. Беспокойство меня не покидало, но страшно было в самый первый день и перед премьерой. Представьте это состояние, как перед прыжком в воду – знаешь, как и что произойдет, но всегда сложно сделать первый шаг. Важно прожить страх. Без страха иногда становится еще страшнее. Иначе фильм делаешь рутиной.

У вас есть понимание того, какое кино нужно сейчас? Почему Ваша картина имеет вес?

Мне кажется, публика нуждается в разных фильмах во всех отношениях. “Заря” актуальна сейчас, потому что, во-первых, это абсолютно другое кино, а, во-вторых, сама суть многолика, невзирая на бледный внешний вид. Я не хочу быть бараном в стаде, чего желаю и зрителям, которые посмотрят этот фильм. Если кто-то что-то повторяет, то мне уже неинтересно. “Заря” – картина про историю, отраженную в современности. Я убеждена, что это патриотическое кино. Ни один фильм не кричит о независимости Латвии громче, чем “Заря”. В конце концов, совершенно не обязательно ощущать волну пафоса во время просмотра этой картины.

Есть ли здесь тот самый субъективный крен, за которым стоит автор?

Осмелюсь сказать, что его здесь нет. В фильме одни люди подчиняют других. Сегодня плакаты с девизами “Слава КПСС!” заменили на “Отдайся шопингу”. Меняются пропорции, а суть остается прежней. Возможно, “Заря” изменит соотношения индивидуальности и масс. Впрочем, марионетки вечны. Так или иначе, я привыкла обитать в меньшинстве, и если мы говорим о кино, как об искусстве, то картина не становится лучше или хуже от того, посмотрели ее толпы или единицы. Количество – не показатель. К слову, появление фильма “Заря” на кинофестивале не делает его лучше или хуже. Важнее посмотреть картину и поразмышлять о ней после.

Беседовал Артур Завгородний