Давным-давно, сказки являлись обыденной народной забавой, а позже стали детскими рассказами на ночь. Исторический фэнтези итальянца Маттео Гарроне не каждый решит показывать даже взрослым, из-за висцеральных изображений, которые еще не раз заставят дернуться и прикрыть глаза ладонью. Человек, представивший криминальную драму “Гоморра” (2008), определенно не желает усыпить зрителя или побудить помечтать. Гарроне вольно иллюстрирует одиозную антологию сказок 17-го века писателя и поэта Джамбаттисты Базиле, повествуя с воодушевлением и приверженностью к коварно-странному. Известный своим нео-реализмом, “Страшные сказки” берет совершенно иную тропинку.

Три соседних королевства. Три психологически травмированных монарха. Королева (Сальма Хайек) сделает все, чтобы забеременеть, независимо от того, что сам дьявол предложит. И сама не понимая того, властительница губит заботливого супруга, короля (Джон Си Райли). Он приносит себя в жертву в борьбе с подводным драконообразным чудищем, а у королевы, немного погодя, появляется белокурый сын. Однако загадочный пакт с адскими силами приводит к рождению двух младенцев-близнецов: один при королевском дворе, а другой у девственной прислуги. Между тем, развратный король, которого с пышностью, французским изыском и похотливостью изобразил длинноволосый Венсан Кассель, не способен совладать со своими раздутыми аппетитами, поэтому в погоне за недостижимо-скрытной сельской девицей, чье пение его восхищает, попадает в жутковатый капкан. Заключает троицу фантазийных странностей низкорослый король (Тоби Джонс), которого умудряется удовлетворить и развеселить не музыкальное выступление собственной дочери, а скачущая с одной руки на другую блоха. Герой Джонса отвлекается на насекомое и приручает своеобразного питомца, которого откармливает до гигантских размеров…

Маттео Гарроне глазом кинематографиста и воображением мудрого ребенка демонстрирует волшебный мир, перевернутый до абсурда. Гротескные “Страшные сказки” показывают превращения, ведьм, людоедов, принцесс, акробатов, клоунов, маньяков и путешественников. Впрочем, автор приближает сказку к реальности – здесь нет счастливого конца. Наличие узнаваемых актеров и актрис, хотя некоторых и мимолетное, прибавляет фильму оттенок странного, поражающего и возмутительного. Вместе с тем, происходящее сдобрено магическими композициями Александра Депла. Мифические животные, возвышающиеся замки, каменный лабиринт и зеленые леса великолепно схвачены взглядом оператора Питера Сушицки, раннее выступающего дуэтом с Дэвидом Кроненбергом: “Оправданная жестокость” (2005), “Опасный метод” (2011), “Связанные насмерть” (1988), “Экзистенция” (1999). Постоянное движение рассказа между сюжетными линиями обеспечивает мечтательную прыткость каждой, поэтому фильм в целом никогда выдыхается.

На деле, кинолента не является ни постмодернистской, ни современной. Сохранена среда средневековья, но атмосфера резко загадочна и прекрасно-пугающа своей художественностью. История каждого героя имеет здравую середину между темно-режущей иронией и устрашающе-мистическим напряжением. Сюжет не трогает наши сердца или дает морально-этические подсказки. Скорее, рассказы обнажают дикость человеческой сущности, его слабости, проливая свет на жестокость и дорогую цену, которую мы вынуждены платить за свое ядовито-сладкое “хочу” и “требую”. Последствия могут быть катастрофическими.

Персонажи “Страшных сказок” делают свой выбор быстро и с открытыми глазами, а после дивятся, почему их решение оборачивается кровавой тоской. Слово не воротишь и выбор бьет больно – таково суждение повествования. Маттео Гарроне грамотно переплетает короткие истории, не позволяя нам запутаться, а напротив – показать то, что на вид доброе, а в корне своем зловеще жестокое. Сальма Хайек ест сырое сердце титанического змея, а Тоби Джонс поглаживает чудовищных размеров блоху. Карнавальное кино Маттео Гарроне великолепно своим безумием и визуально прекрасно. Повествование эротизировано, снаружи противоречиво и однозначно внутри. Режиссер погружает зрителя в полностью искусственный микрокосм.

Вердикт: “Страшные сказки” без суеты иллюстрирует злостное тщеславие и неприкрытое самолюбие. Картина не имеет времени и места. Она прорубает окно в неизвестное, поэтому представляется без границ, залезая в потусторонний мир старины и колдовства.