/// Raksta latviskā versija lasāma resursā KinoRaksti.lv
“Get the hell away
It’s not a dog
It’s a thing
It’s imitating a dog
It’s not real
Get away idiots!”
Переняв лейтмотивы “Нечто из иного мира” Кристиана Найби и Ховарда Хоукса и “Нечто” Джона Карпентера, Маттис ван Хейниген–младший дебютировал ремейком-приквелом последней. Если бы он только знал, что уже потерпел фиаско в момент, когда взялся переделывать то, что весьма плодовито. Автор демонстрирует отсутствие любви и уважения к источнику. Итог: один из самых бессмысленных, бледных и оскорбительно безвкусных ужастиков последнего десятилетия. Не всегда новое лучше старого.
Брутальное “Нечто” легендарного Джона Карпентера – рулевой жанра, а его корабль – это устрашающее ожидание и немного кровавой жути. “Нечто” больше, чем фильм ужасов или триллер. Фильм переживает время благодаря своей тайне. Режиссер умело нафаршировал картину социальной критикой и философией, ведь внеземное Нечто – это общество, которое в силу своей природы пугливо и недоверчиво поглядывает на самих себя и других, отличных от себя, но, по сути, себе подобных. Фильм также указывает на то, что люди разрушают окружающую среду и теряют собственную самобытность.”Нечто” – не только загадочное бесформенное существо из другого мира. “Нечто” – это мы.
Когда возвращаешься к кино прошлого, задумываешься, что фильм может быть бесподобным, а может быть абсолютным старьем. Картины Карпентера имеют дело со страхом неизвестного, который вырывается из тени в обыденную реальность. Подобная фобия часто существует на границе между невоображаемым ужасом и физически реальными убийцами, возможно поэтому такие работы не имеют сроков давности. В “Хэллоуине” бледнолицый палач Майкл Майерс определен персонажами как чистое зло. Непознаваемое воплощение зла в физической форме. Так же и в “Тумане” – весь город накрывается жутким туманом словно одеялом, будто сверхъестественной стихией, внутри которой обитают призрачные мстительные фигуры. К слову, в одном фрагменте “Хэллоуина” дети смотрят тот самый фильм 1951 года “Нечто из другого мира”.
Вообще 1982 год был продуктивен для поклонников фантастических фильмов. Зрителей накрыла волна классики: “Бегущий по лезвию”, “Трон”, “Безумный Макс 2”, “Инопланетянин” и “Болотная тварь”. Конечно, в этом внушительном ряду живет и дышит фильм Карпентера, который, как и “Чужой” Ридли Скотта, не был принят публикой однозначно. Режиссер отказался от формулы 50-х “актер в костюме чудовища” и вернулся к исходному материалу – рассказу 1938 года американского писателя Джона Вуда Кэмпбелла-младшего “Кто идёт?”, где нечто превращается в любое живое существо, с которым имеет физический контакт. Иными словами, появляются инопланетные копии реальных существ, которые пугают как психологически, так и физически.
Несомненно, одной из самых отвратительно запоминающихся сторон киноленты являются спецэффекты, которые по-прежнему выглядят противно и относительно убедительно. Человеком, ответственным за успех спецэффектов и грима, является Роб Боттин. На тот момент ему было всего лишь 22 года. Позже Боттин получит награды за такие культовые работы как “Робокоп”, “Вспомнить всё” и “Семь”.
Можно плеваться и фыркать, мол, саундтрек скучный, образы плоские (пьяница, псих, герой), монстры резиновые, но одного у “Нечто” невозможно отнять – безграничного чувства опасности и намеренной неопределенности. Если вы не знакомы с сюжетом, то держите. Американская группа находится на исследовательской базе в Антарктике, а чуть позже вынуждена бороться с невиданным чудищем после того, как оно убивает обитателей близлежащего лагеря и переносится к другому. Это Нечто – не классический Чужой из солидного космического триллера Ридли Скотта. Впрочем, этот инопланетянин также способен заражать живой организм, но с совершенно другой целью – чтобы физически перенять внешний облик своей жертвы. На самом деле тот, кто проникает на базу наших героев – собака-убийца. Происходящее вмиг разгорается и взрывается, когда американцы больше не могут с уверенностью сказать, находится рядом с ними человек или ходячий мертвец.
Чудо картины кроется в тоне действия – клаустрофобия, которая душит персонажей в их изолированном центре на отшибе от цивилизации. Нечто или мутировавший член группы может быть где-то за углом. Следовательно, вместе с клаустрофобией за руку идет агорафобия – персонажи не могут покинуть лагерь, а их окружение – не что иное, как массивные снежные просторы и ледяные скалы. Попутно обращу внимание на незабываемое открытие фильма, где автор показывает нам, как двое мужчин на вертолёте гонятся за одиноким хаски. Что? Почему? Зачем? Когда зритель узнает, что мужчины являются последними отчаявшимися членами норвежской экспедиции, тайна лишь усиливается.
Энигматическая и запутанная суть инопланетной угрозы в “Нечто” бросает вызов и пронизывает типичные тропы жанра. Смертоносное животное выпрыгивает из мрака в неузнаваемой образности. Карпентер повторяет азбучные истины хоррора – фигура убийцы в маске – но сохраняет при этом гнетущее чувство скрытого, неизвестного. В сюжете разом проявляется параноидальный террор – внешний и внутренний. Авторы избегают стереотипов слэшеров, где женщины с визгом подвергаются страшным пыткам со стороны мужчин – “Чужой” и “Хэллоуин” здесь исключения. “Нечто” перечеркивает любые намеки на сексизм. Фильм – мрачный внешне и безнадежный внутри. Здесь нет ни одного женского образа. Сценарист Билл Ланкастер нацелен на людей, чья мнимая асексуальность подчеркивает ключевые идеи истории о выживании, анархии и идентичности.
Минималистский ансамбль не имеет театральных излишеств, чем изредка грешит даже современное кино. Одна безликая среда и дюжина актеров. Образы демонстрируются в сдержанном натурализме. Герои отличны друг от друга, и их личности не преувеличены. Тем не менее, рассказ не без спасителя (или спасенного) – Ар Джей Макриди, которого играет Курт Рассел. И вместе с тем, Макриди с характером спартанца и умом мыслителя – неудачник, готовый залить спиртным компьютер, которому проигрывает в шахматы. Он циник и склонен к самоуничтожению, когда сталкивается с невозможными обстоятельствами.
Кроме того, скромное, но тягостное музыкальное сопровождение именитого Эннио Морриконе придает изолированной атмосфере оттенок уныния и наводящей панику безысходности. Карпентер, который создает музыку для своих фильмов, заметен и при создании этого саундтрека. Сила композиций очевидна, прежде всего, в начале картины, где Нечто еще не появляется столь явно. Музыка обеспечивает действие спирально нарастающим темпом сердцебиения, чтобы отразить ритм назидающего ужаса. Постоянные удары перкуссии переплетаются, переходя с первого плана на второй и наоборот. От грандиозных нот, подчеркивающих каждый момент и эмоцию, зритель мог бы упустить ощущение отчужденности и натиск ползучей тревоги. Уже в открытии киноленты авторы подсказывают нам, что что-то не так в этом лагере. События разворачиваются на экране почти мистически, когда персонажи посещают лагерь норвежцев и свидетельствуют разрушения и смерть, вызванные чем-то невиданным, или фрагмент, где американцы смотрят видео о том, как скандинавы находят летающую тарелку.
Хорроры зачастую содержат фонтаны крови и ожесточенное насилие, хотя они редко воздействуют напрямую. Когда фильмы пестрят кровавым трюкачеством, мы невольно отключаемся от повествования, понимая, что перед нами – всего лишь кино. Однако Джон Карпентер пугает безвыходностью трагедии. Каждый момент раскрытия инопланетного чудища показан слаженно. Мы видим не стонущую или кричащую версию монстра Франкенштейна, а абстрактное, слизистое создание с бесконечными слоями телесности, чья плоть скручивается, вытягивается и остается неразличимой от других частей тела. Нечто движется быстро, дабы ассимилировать свою добычу. И зрителю не удается полностью разглядеть животное, поэтому наши догадки, как и подозрения персонажей, вращаются вокруг страшного монстра в одном котле кошмара. Этот ужастик стоит считать триумфом монтажа и стиля. На протяжении всего повествования автор опирается на средние и широкие планы, поэтому холодный стиль и расторопный ритм подпитывают всеобщую паранойю, пока она не заполнит обостренное пространство между персонажами.
“Нечто” Карпентера – антитеза “Инопланетянина” Спилберга. Джон Карпентер изображает Апокалипсис, который рожден из чужеродного вторжения и несостоятельности человечества. Так как Нечто странствовало по всей галактике, оно может принимать необходимый облик в необходимую минуту. В отличие от других фильмов ужасов, удача которых зависит от мрака, мизансцена “Нечто” освещена без каких-либо ограничений, что позволяет нам насладиться деталями персонажей. Камера оператора Дина Канди, работавшего над картинами “Хэллоуин”, “Хэллоуин 2”, “Туман” и “Побег из Нью-Йорка”, ясно захватывает творение Роба Боттина в истинных цветах и мясистой текстуре.
Нападение изворотливого, бесформенного монстра совершенно точно можно читать как озверелую женственность или коварный феминизм. Недостаток женских героев в сюжете подсказывает зрителю, что мужчины ожесточенно борются с роковой дамой, чей образ таинственен и непредсказуем. Инопланетный зверь способен воспроизводить любую жизнь. Чего стоит фрагмент, где тело ученого ромбообразно раздваивается в форме вагины с зубами. Внеземной хищник может отражать несколько метафор, будь то болезнь, политика или общество, но картина едина в одном – обреченность человечества как вида.
Однако, что происходит в конце? Главный герой фильма Макриди, а также его напарник Чайлдс, старший механик, изображенный Китом Дэвидом – единственные уцелевшие после тиранических испытаний. Наконец, мы видим их истощенными, сидящими у горящей базы. Противостояние с Нечто окончено. Правда, Карпентер хочет, чтобы мы так думали.
Художественное богатство фильма основывается на кропотливом равновесии между подразумеваемым ужасом и открытой мерзостью. Автор иллюстрирует действие стильно и увлекательно, задерживая главного злодея во тьме и заигрывая с нашими домыслами. Непостижимость человеческого облика и непостижимость формы чудовища – то, что заставляет зрителя уткнуться в экран и то, что в кино удается сделать единицам.
Было бы глупо рассуждать и теряться в догадках. Все дело в том, что зритель понятия не имеет, что именно происходит после затемнения экрана. Занавес опускается, но мы продолжаем испытывать туманные сомнения, которые поглощают Макриди и Чайлдса. Открытый финал рассказа разыгрывает двойную партию, ведь конец одновременно прекрасен и чудовищен. Что, черт возьми, происходит? Зритель находится бок о бок с персонажами и наблюдает за их мучительным истреблением, а затем фильм попросту завершается. Вполне может оказаться, что Чайлдс является чудищем. Если это так, то Макриди – одинокий покойник. Независимо от всевозможных теорий, человек никогда не узнает, прав ли он. Доверие – странное понятие, особенно когда рядом с тобой гибрид человека и чудовища.
